1.Имя, фамилия
Жан-Клод д'Альбре, барон де Сен-Мар

2. Возраст
29

3. Национальность
Француз

4. Статус
Тамплиер. Телохранитель главного казначея Ордена Храма.

5. Внешность

Серые, словно отражающие блеск стали, глаза и длинные темные волосы придают выразительному лицу немного мягкости. Наделенный сильным гибким телом и достаточно привлекательной внешностью, он может в полной мере пользоваться ей, если ему необходимо достичь чьего-то расположения. Благородство черт - то самое, о котором говорят, что оно отражает душу, и внимательный, проникновенный взгляд, привлекают к нему людей и являются надежными стимулами к тому, чтобы многие доверяли ему свои тайны.
Одевается просто и без роскоши, как все рыцари-тамплиеры. При себе всегда имеет собственного изготовления меч с хитрой и сложной рукоятью, которой можно захватывать и ломать меч противника и из которой при нажатии в определенном месте, сзади вылетает еще одно лезвие - небольшой обоюдоострый нож. Меч без единого украшения.

6. Характер (а также привычки, привязанности и предпочтения )

Вскормленный легендами о прекрасных дамах и трубадурах, он не откажет себе в удовольствии галантно поухаживать за понравившейся ему леди, даже если она будет простолюдинкой. Хотя весь демонстрируемый романтизм будет напускным, а под налетом прекрасного скрывается абсолютно рассудочное желание - переспать.
А теперь, о насущном. Прирожденный лидер, но умело это скрывает, не спеша пробиваться к верхам. Честен в пределах разумного. Никогда не пойдет по головам, чтобы добиться своего, но и этого своего, если оно попадет ему в руки, не упустит. Границы своей верности и преданности всегда определяет сам и зависят они от внутреннего чутья, которым он наделен в полной мере.. Очень осторожен в выборе друзей, ибо на собственной шкуре испытал, что значит предательство. Хладнокровен и спокоен. Всегда. Сорвался лишь один раз единожды во время таинства посвящения в рыцари, чем сильно озадачил свое начальство.
Самое лучшее, что он умеет, это выживать. Во что бы то ни стало.

7. Биография

Но снова пройдя через девять кругов,
Мы очнемся под пение соловья...
Во имя Бога простим всех своих врагов,
Во имя Жизни простим, кого простить нельзя...

Можно ли простить Предательство? Предательство не искупляется кровью, как и Преданность не измерить количеством "бога в душе". После предательства, даже, если мерзавец наказан и лежит в земле, все равно остается горький осадок, а преданность... она либо есть, либо нет. Если нет, можете считать себя счастливейшим из смертных, ибо вы свободны.

Заледеневшие, покрытые кровью, руки подгребали под себя стылую грязь глубокой придорожной канавы, смешивая ее с появившейся за ночь наледью. Тело не слушалось и все же ползло вперед и вверх, выгребаясь из могилы, куда свалили всех мертвых, умирающих и тех, кто не желал сдаваться даже после того, как враг уже взял с боем крепость. Таких было мало, но  их свалили в яму первыми, перебив руки и ноги, сверху же стали сбрасывать остальных.
Уплывающее и возвращающееся сознание приносило страшные, ужасающие в своей жестокости картины того, что творили захватчики, празднуя свою победу. Вспоротые, как на бойне, тела стариков и детей, женщины, распростертые тут же на земле, истекающие кровью после многократного насилия и празднующие победу захватчики. А как апофеоз всего происходящего - лицо лучшего друга, ставшее вдруг чужим и неузнаваемым - среди тех, кто сдал крепость врагу...
Ночь подходила к концу и несмотря на бившую его крупную дрожь, холодеющие конечности и постоянные провалы в сознании, раненному, нет, скорей умирающему, удалось вывалиться с обрыва на поверхность, а затем на дорогу. В разбитую, размокшую жижу с думя колеями от колес, где его и подобрала проезжающая в фургоне маркитантка враждебного лагеря, из тех, что десятками следуют за любым войском.
Какое чудо сотворил господь, когда вселил в сердце немолодой полковой шлюхи жалость к этому полутрупу и заставил отвести в ближайшую деревню, оставив там на попечении крестьян и сунуть им на прощанье несколько монет, осталось загадкой даже для нее самой. Но дождавшись, когда деревенский знахарь, кряхтя, умело обработает раны, из которых по крайней мере две были почти смертельными, и скажет обнадеживающее "может и выкарабкается", она запечатлеет на лбу спасенного ей молодого человека прощальный поцелуй и исчезнет из его жизни навсегда, поразив голодную до зрелищ крестьянскую семью яркостью наряда и свободой совсем не светских манер.
И что двигало умирающей от голода крестьянской семьей, в течение нескольких недель под страхом разоблачения скрывавших у себя одного из защитников крепости, деля с ним скудные запасы хлеба, также нельзя объяснить ничем, кроме неоправданного героизма и желания хоть чем-то насолить врагу.
Теперь, несколько месяцев спустя, полностью оправившись от ран, поступив оруженосцем к одному из рыцарей Храма и направляясь вслед за армией крестоносцев в Святую Землю, девятнадцатилетний потомок Нормандских дворян старался выкинуть из памяти все, что было прожито в последнее время и более всего застывшее в удивленной гримасе лицо своего когда-то лучшего друга, чья голова, отделенная от туловища тупым крестьянским ножом для резки хлеба, медленно скатывалась в ту же яму, где были погребены заживо защитники преданной им крепости.
Шесть лет в поисках Гроба господня, прошли, как сон. Тяжелые бои в Святой Земле, новые раны и бред горячки, когда отлетающая на небо душа вдруг вернулась назад из-за того, что  телу вновь, до боли, захотелось увидеть небо Франции.
Почти триумфальное возвращение тамплиеров, встречаемых на родине, как герои, со сказочными богатствами, завоеванными в чужой земле, и свое собственное возвышение, когда спасенный им на чужбине приор Нормандии Жоффруа де Шарне самолично сделал барона де Сен-Мар телохранителем главного казначея Тампля, казались Жан-Клоду чудом и началом новой для него мирной жизни. Слишком много было отдано войне. Сейчас хотелось больше всего просто жить и наслаждаться видом улиц Парижа, французской, а не чужой речью вокруг, улыбающимися лицами девушек. Даже Сена с ее грязной водой вызывала прилив светлых чувств после чистого, но непредсказуемого Иордана.
Но года спокойной жизни в Ордене вполне хватило на то, чтобы понять, насколько грязной бывает подковерная война даже среди тех, кто призван служить Господу, и найти собственную нишу в этой не менее кровопролитной борьбе. Здесь не важны были титулы и регалии, честь и преданность. Лишь ум, хитрость, природная изворотливость и умение идти на несколько шагов вперед остальных могли привести к успеху, чем де Сен-Мар и овладевал с изрядной долей цинизма и... юмора. Потому что без юмора было бы невозможно выжить...

8. Особенности
Владеет большинством видов оружия. Обладает природной способностью расположить к себе собеседника и вызвать его на откровенность. Знает несколько языков и некоторые точные науки, а в Святой Земле под руководством приора Нормандии был приобщен к некоторым знаниям Ордена и лишь несколько собратьев в курсе его осведомленности.

9. Ориентация
Гетеро.

10. Пробный пост (пробный пост должен отражать Ваш стиль письма, возможен кусок отыгрыша с другой игры)

Я увидел ее впервые в ночь, когда мы среди отряда республиканских войск, ждали наступления фашистских мятежников. Ожидание было настолько мучительным, что выматало нервы не только зеленых юнцов, не видевших сражений, каким был и я, но и бывалых офицеров, не надеявшихся на поддержку правительства и считавших, что оно может предать в любой момент... Нет ничего хуже ожидания предательства и удара в спину. Как выяснилось позже, старые вояки были правы...
Но тогда... Мы сидели вокруг костра и, забыв про все на свете, пожирали глазами танец этой синеглазой ведьмы...
... Она танцевала Фламенко. Это был не обычный классический танец, наполненный живительной страстью. Классика доведена до совершенства многовековой отточенностью, но она холодна, в ней нет души...
Она же танцевала как-то отстраненно, с ледяным презрением на лице, но в глазах и в движениях горел такой скрытый огонь, что все, кто в ту ночь сидел у костра и наблюдал Ее священнодействие, мы все были влюблены в эту пантеру из Галисии и, слушая призывный стук кастаньет, забывали, что завтра, возможно пойдем на смерть... Ее широкая черная юбка металась над самой кромкой огня, готовая вот-вот вспыхнуть. Лишь сейчас, после ее жестоких тренировок, когда каленым железом ей все же удалось выжечь из меня страх перед огнем, я понимаю, каково ей тогда давались эти пламенные поцелуи костра...
Одним лишь взглядом она выдернула из толпы пожирающих ее глазами мужчин двадцатипятилетнего парнишку - я помнил его еще по университету - и тем же властным взглядом втянула в круг к костру, где танцевала одна...
... Надо сказать он неплохо справлялся... Возбужденный ее танцем и взглядом, мальчишка вторил ей с таким страстным самозабвением, что она вдохновилась еще больше и танец превратился сначала в молитву, а затем перерос в любовный поединок, где частоту ударов сердца и пульса отмеряет ритм кастаньет. Я завидовал ему, как сумашедший... Оказалось зря.
Спустя четыре часа мальчишку нашли мертвым со странной рваной раной на шее, но всем было не до расследования, потому что еще через полчаса фашисты перешли в наступление и, обладая огромным превосходством в боевой технике, в ряде пунктов прорвали оборону, вынудив нас отступить к окраинам Мадрида. Правительство, полностью оправдав опасения наших вожаков, покинуло город, велев Комитету Обороны в случае необходимости сдать Мадрид врагу.
Несмотря на численный перевес фашистов, мы дали серьезный отпор, но силы были неравны и наш отряд был разбит и захлебывался собственной кровью. Я попал в самое пекло, перестал соображать от усталости и валился с ног от голода, но вид моих друзей и тех, с кем я делился последним в эти дни, лежащих то тут, то там, с простреленной головой или сердцем, придавал сил и держал на ногах, не давая уснуть.
Пуля подкосила меня внезапно, разорвавшись жгучей волной боли внутри живота и горькой обидой от того, что все уже кончено. Для меня во-всяком случае, ибо я понял, что умираю. И я не помню, как полз через поле и оказался лежащим посреди дороги, наполовину развороченной воронками от взрывов...
Она говорила мне, что просто поддалась первому чувству, когда увидела меня лежащего в луже собственной крови, что я был как две капли воды похож на ее первую смертную любовь, парня из простой испанской деревушки. Любовь всей ее жизни была расстреляна вот так же, на проселочной дороге, во время одной из ее первых войн. Она не углублялась в подробности, но кажется это было почти сразу после ее становления и в этом был замешан ее Сир...
Я слушал, приходя в экстаз от тембра ее голоса и пластичности движений, и пусть я больше не мог дышать и не слышал стука своего сердца, но я мог отныне каждый день любоваться этими глазами и мечтать, что когда-нибудь станцую с ней у костра... Благодаря ей я обрел надежду и не думал о том, ЧЕМ теперь стал...
Мечты оборвались быстро, так же быстро, как затянулись раны. Я оказался не тем, кого она желала во мне увидеть, но долг требовал от нее вылепить из меня настоящего Ласомбру и она подошла к проблеме с холодностью и жестокостью резчика, вытачивающего фигурку из живого пока еще дерева...
Годы дрессировки сочетались с попытками запихать влюбленного в нее неоната в самые горячие точки, во всю используя его чувства, как дополнительный стимул к победе. И я побеждал. Вылезая помятым, но еще более закаленным из самых опасных переделок и из самых головокружительных афер, на кои Сир была большая мастерица...

11. Связь (Номер icq в обязательном порядке должен быть у администрации; общение с игроками проходит согласно  желанию игроков)

У администрации.

Отредактировано Жан-Клод (2009-12-01 10:11:06)