Лувр.
Апартаменты Ногарэ. 3 часа ночи.

Часы на ратуше пробили 3 часа ночи. Час волка. Время, когда волки пробуждаются и выходит на охоту вся нечисть. Время, когда рождается и умирает больше всего людей...
Женщина свободно шла по коридорам Лувра, неся в руках высокую стопку белья. Ее принадлежность к обслуге была очевидна, но стража хорошо знала ее в лицо и поэтому свободно пропустила кастеляншу в покои Гийома де Ногарэ, хранителя королевской печати. Сам советник был в отъезде, но его возвращения ождали со дня на день и комнаты спешно приводились в порядок.
Стоящий у дверей апартаментов молодой стражник сонно кивнул служанке, отметив про себя, что женщина немного бледна, но в неверном свете факела он мог и ошибиться,  а потом слабый пол часто страдает недомоганиями, поэтому он не придал этому значения и вновь прикрыл глаза, погружаясь в спокойный глубокий сон.
Если б он был чуть внимательней, то заметил бы, что женщина не просто бледна, а бледна смертельно. Вдобавок ее трясла крупная дрожь и, благополучно миновав пост охраны, она вошла в спальню советника и прислонилась спиной к двери, плотно притворяя ее за собой. Тут ее почти оставили силы, но осенив себя крестным знамением, она твердо двинулась вперед, направляясь к широкой господской кровати.
Откинув покрывало, она встала на колени на краю ложа и, положив стопку белья рядом с собой, откинула несколько сложенных сверху вещей.  Под ними, на пропитанной кровью сложенной простыне покоилась отрезанная собачья голова. Голова была еще теплой и принадлежала любимой охотничьей собаке короля Франции.  Женщина чуть не завыла, но зажав рукой рот, взяла обильно напитавшуюся кровью материю и, скрутив в жгут, начертила на белой льняной простыне перевернутую пентаграмму. Взяв затем трясущимися руками голову собаки она поместила ее в центр знака Люцифера, с минуту посмотрев на дело своих рук, быстро отерла окровавленные пальцы и, еще быстрей покинула апартаменты, бесшумно проскользнув мимо спящего крепким сном солдата.
Еще десять минут спустя, уже закутанная в плащ, она покинула Лувр через вход для прислуги, сообщив, что должна успеть на рынок к открытию цветочных лавок.

Комнаты капитана гвардейцев =====>

Войдя в апартаменты канцлера, де Нейль остановился у дверей, бросая взгляд на комнату. Ничего особенного, все на своих местах, никаких следов беспорядка. Направившись дальше, почти на самом пороге, заметил засохшее на узорчатом дубовом паркете темное пятнышко. Кровь.
Зрелище же, открывшееся его глазам в спальне, было достойно кисти лучшего живописца. Печально смотрящая прямо ему в глаза голова собаки в центре нарисованной кровью пятиконечной звезды на разоренной кровати советника короля и, вольготно расположившийся рядом королевский шут, бодро уничтожающий яблоко и словно беседующий о высоких материях с отрезанной головой.
- Завтракаете, мсье ле Нуит?
Не дожидаясь, ответа, капитан подошел к кровати и, взяв за уши голову пса, перевернул, рассматривая сделанный ровно, без единой зазубринки срез. Отрубал несомненно человек, привыкший к этому, а удар был нанесен довольно большим кинжалом, которым пользуются в основном люди, имеющие отношение к военному делу. Аккуратно вернув собачьи останки на свое место, он тронул пальцами лежащую рядом стопку белья, словно и из этой детали пытаясь извлечь максимальную информацию. Впрочем, он ее и получил, сообразив, что внести "подарок" Ногарэ могла либо служанка, убирающая комнаты, либо стоящий на часах офицер.
Оставив в покое кровать, он обошел комнату, останавливаясь то здесь, то там, касаясь тех или иных вещей, продолжая выстраивать в уме приблизительный мотив преступления.
- Что скажете, господин шут? Веселенькая у кого-то выдалась ночка...

Появление в коридорах и галереях Филиппа всегда обставлялось одинаково - оживление, даже если оно и было, стихало как по мановению руки, прекращались разговоры и все головы склонялись перед королем, пряча глаза дам и кавалеров от взора монарха. Порой это даже забавляло Филиппа, но этим утром он спешил поговорить с Ногарэ и пропустил мимо своего внимания редких встречных. Неприятное удивление вызвало лишь то, что в столь ранний для двора час, когда все благовоспитанные дамы еще нежатся под ворохом перин, а кавалеры - под боком дам, в покоях Ногарэ наблюдается некоторое оживление.
Без труда поборов желание немного ускорить шаги, Филипп бесшумно вошел в двери и внутренне содрогнулся, завидев богомерзкий символ, начертаный на белье. Голову собаки он увидел чуть позже, но и на сей раз ледяное спокойствие не надо трещины. 
Молча оглядев кровать и задержавшись взглядом на огрызке, Филипп холодно кивнул капитану в знак приветствия и предупредил
-Виновный должен быть найден в течение суток, капитан де Нейль. Любыми способами. Как только осмотрите комнату, немедленно прикажите убрать все это, пока двор не успел сунуть в это дело нос.
С первого взгляда ему было ясно, что это лишь первый шаг, и скорее всего сие богомерзкое деяние было совершено врагами короны, в коих король прежде всего числил тамплиеров. Может ли быть, чтобы  Орден посмел отправить шпионов на преступление прости государя, в самое сердце монаршьей резиденции? Что ж, даже если так, скоро им предстоит заплатить за все по счетам. Вдвое, втрое, только за то, что собака Филиппа, существо безобидное, благородное и бесконечно преданное, сейчас смотрело на хозяина пустыми стеклянными глазами.
-Полагаем, что тех, кто выполнил это, уже нет в Лувре и покарать их мы не в силах, но тот, кто посмел пойти против короны, находится неподалеку. Отыщите также Ногарэ и обеспечьте его охрану, денно и нощно.

Комната-келья отца Абеляра.

Вслед за взволнованным стражником, который все таки сумел более или менее взять себя в руки пока они шли по коридору направляясь к апартаментам Ногарэ, отец Абеляр вошел в комнату. Там уже было много людей, в том числе Король и его шут, а также де Нейль.
- Мир вам, дети мои. Ваше величество...
Отец Абеляр чуть склонил голову перед монархом. Потом он не спеша приблизился к кровати, молча осмотрел кровавый рисунок, бросил беглый взгляд на голову собаки короля, потом все также неспешно обошел комнату. "Следов, что голову рубили здесь не было. Значит ее принесли. Охранник... или тот кто принес.  И надо сообщить о произошедшем. Без этого нельзя."
- Богомерзкое дело это, дети мои. Сатане поклоняющиеся это замыслили и исполнили. Но наши горячие молитвы прогонят прочь дьяволовы козни. Молитесь, дети мои. Усердно молитесь.
"Замешан ли тут стражник? Вряд ли, но лучше перестраховаться."
Отец Абеляр зашептал символ веры.
"Но против кого это? Против Ногарэ? Или не приведи Господь, метили в монарха нашего? Или это знак?"

Отредактировано Отец Абеляр (2009-12-03 21:10:09)

От взгляда Железного короля не укрылось то, как сжались челюсти де Нейля, словно давя и скрывая его возмущение и недовольство краткими сроками. Филипп удрученно отметил, что никто из его людей не понимает, сколь мало времени у них осталось до начала арестов Тамплиеров и насколько глупо будет сейчас ввязнуть в еще одно дело с этими колдунами и пентаграммами. Если же история дойдет до слуг или Карла, можно будет только гадать, насколько сплетни исказят истину и какие волнения это посеет среди народа. Король готов был держать пари на то, что через десяток переходов из уст в уста в покоях будет обнаружен не то полк собак, порубленных в паштет, не то сам Ногарэ вместе с Мариньи, окруженные кровавыми реками.
Приветствовав отца Абеляра, Филипп благочестиво склонил голову, присоединяясь к его молитве, но продолжая размышлять о причинах сего отвратительного деяния. На звук голоса шута король обернулся медленно, пристально вглядываясь в знакомые черты, и спокойно произнес
-Вот и первые последствия. Шарль, помолчите об этом, пока вас не слышали слуги, суеверные и трусливые столь же, как и болтливые. Колдовство не может повредить тем, кто истинно верует в Господа нашего, иначе не горели бы на кострах ведьмы, бессильно призывая своего нечистого покровителя.
Окончив говорить, монарх обернулся к капитану снова
-Как мы и говорили, исполнители чужой воли поспешили покинуть Лувр и вполне возможно, что и Францию. Найти эту женщину вряд ли удастся, разве что провидение пошлет нам этот шанс. Спросите стражников о том, кто и когда видел нашего пса и был ли в замке кто-то помимо обычных придворных ранним утром. Торговцы ли, цветочницы ли, ничего не упускайте из внимания. Если обнаружится такой человек, он должен быть препровожден в темницу и надлежащим образом допрошен.

- Не кощунствуй, сын мой.
Слова полные отеческой укоризны были обращены к королевскому шуту.
- Неисповедимы пути господа. Он все видит всем за все воздаст. И то не попустительство его, но лишь испытания посылаемые нам, дабы проверить крепость веры. Да не дрогнешь ты, да не впадешь в уныние.
Голос был мягок, но взгляд был пристальным и тяжелым, словно каменная плита над гробом.
- Слушайте монарха нашего. Истинно говорит он, тот кто верует, да не коснется того колдовство.
Дальнейшие слова и действия, свидетелем которых стал отец Абеляр дали ему всю необходимую информацию, которой обладали присутствующие.
Действия капитана порадовали доминиканца. Ибо чем меньше свидетелей расхаживает, тем меньше слухов.
Отец Абеляр невольно покосился на шута.
И допросить стражника необходимо, даже если тот не виноват.
А намерение де Нейля послать гонца к герцогу де Кер избавляло отца Абеляра и от этой хлопоты.
"Милостив ты Господь к чадам твоим. И быстр твой ответ на их молитвы"
А встретиться с герцогом де Кер он сможет.
"Но чьих это рук дело? И с какой целью? Напугать? Опорочить? Предупредить? Запутать? Столько вопросов и ни одного ответа. Просвети Господи в темноте блуждающих, укрепи нас в исканиях наших"
Мысли снова вернулись к шуту.
"Колдовство? Он что-то в этом понимает? Или лишь досужие слухи и вымыслы? Он первый заговорил о колдовстве? Или кто-то до него?"

Отредактировано Отец Абеляр (2009-12-03 22:39:10)

Филипп спокойно взглянул на бившегося в судорогах солдата и холодно обратился к нему
-Охранять опочивальню мессира Ногарэ это слишком большое доверие. И вы его не оправдали, за что и поплатитесь.
Дальнейшая судьба солдата интересовала его мало, а капитана, проявившего рвение в деле расследования, король отпустил немедленно. Противник пустой траты времени, монарх заботился прежде всего о том, чтобы и другие не растрачивали даром отпущенные им часы и годы.
От мыслей короля отвлек странный звук, раздавшийся за его спиной, и похожий более всего на утробное ворчание какого-то зверя. Оглядевшись, король безошибочно определил, кто смеет с утра оскорблять его слух подобными звуковыми композициями и снисходительно помыслил о том, как несовершенны люди. Голод и прочие низменные потребности для них всегда стоят на первом месте.
-Что ж... я думаю, что более в этой комнате нас ничто не удерживает, - принял решение монарх и наконец позволил себе отвратить взор от постели.
-Как только явится мессир Ногарэ, пришлите его к нам, - это уже страже, которая как из под земли выросла рядом с комнатой.

» Резиденция Великого Инквизитора » Кабинет

Почти весь путь комтур провел молча, ограничившись несколькими фразами с охранявшими его рыцарями. Передав несколько запланированных приказов, герцог по привычке доставшейся еще из пыльной Палестины поправил дорожную маску, доходившую ему до глаз. Случившееся в покоях советника мало заботило Генриха и он, по старинке надеялся ограничиться набором стандартных фраз и ужимок, после чего под благовидным предлогом отправиться в новую обитель, хотя сама мысль о выражении лица короля и его подопечного нескончаемо забавляли рыцаря. Если только данная ситуация не принадлежала авторству самого Филиппа...
На этой части комтур не смог сдержать улыбки, мысленно порадовавшись тому, что его лицо скрыто маской. Выходило, что группа дворцовых заговорщиков подшутила над монархом, известным своим дерзким нравом и осмелившимся враждовать с самим Папой Римским. По неизвестной причине Генрих отчетливо чувствовал, что это было началом конца: одна из ключевых фигур на шахматной доске Европы должна была рухнуть к праотцам.
От невеселых мыслей рыцаря отвлекла маленькая светловолосая девочка, внезапно подбежавшая к лошади и потянувшая  за край его плаща. Один из стражников неодобрительно хмыкнул и хотел было отогнать её, но Генрих остановил его. Единственное, что бегло смог определить комтур, это то, что на вид ребенку было не больше 7 лет и одежда на ней была крайне скудна для стоявшего на улице холода. Она что то пролепетала про милостыню и недавнюю смерть своей матери. Генрих хотел было отсыпать горсть монет, но внезапно осекся.

- Как тебя зовут?

Ребенок замялся, но ответил.

- Мама называла меня Майей.

- Скажи, Майя, ты хотела бы съездить во дворец и увидеть настоящего короля?

Девочка улыбнулась и кивнула.

Генрих снял с себя плащ и обернув в него девочку, велел одному из сопровождавших госпитальеров посадить её на лошадь. Охранник, хоть и с легким недовольством подчинился, посадив юную наездницу в седло и взяв лошадь под узду, повел рядом с собой.
Через некоторое время, нагнав своих спутников рыцарь встал в изначально заданный строй, по прежнему сохраняя молчание, даже когда де Кер обмолвился про безопасность короля. Стражник с легким удивлением взглянула на ребенка, но заметив плащ госпитальера, в который она была закутана промолчал.
Сняв девочку с лошади, Кеммлер неспешно проследовал вслед за кардиналом и приором. Казалось, что измения в его окружении они так и не заметили, как впрочем и небольшого отсутствия.
Рядом со входом в аппартаменты советника, герцог предпочел последовать примеру Ааро и дождаться приглашения войти. Осторожно придерживая ладонь незнакомки, комично ковылявшую в его плаще комтур улыбнулся и встал неподалеку от приора.